Матвеев, Артамон Сергеевич - известный Московский дипломат (1625 - 1682). Сначала стрелецкий голова, с 1654 г. - стольник и полковник стрелецкий, в 1671 г. - думный дворянин и наместник Серпуховский, в 1672 г. - окольничий, в 1673 г. - ближний окольничий, в 1674 г. - ближний боярин. Отец его был дьяком и известен тем, что в 1634 г. ездил в Турцию “в товарищах” с Г.И. Коробьиным , а в 1645 г. - в Персию “в товарищах” же с В.С. Волконским. От отца Матвеев получил значительные вотчины. На тринадцатом году был взят во дворец “в житье” и воспитывался вместе с царевичем Алексеем . Сближение перешло в прочную дружбу. По вступлении Алексея Михайловича на престол Матвеев скоро начинает получать ответственные поручения, хотя довольно долго остается в невидном звании стрелецкого головы. Во время польского похода 1654 г. он участвует в переговорах о сдаче Смоленска; в 1854 же году едет в Малороссию в составе “великого посольства” В.В. Бутурлина и присутствует на знаменитой Переяславской раде; в 1656 - 57 годах дважды посылается в Литву и Польшу для переговоров с гетманом Гонсевским об избрании Алексея Михайловича на польский престол, а в промежутке ведет переговоры в Малороссии с гетманом Выговским . В 1666 г. на Матвеева возлагается важная обязанность состоять при восточных патриархах, приезжавших в Москву для суда над Никоном . В 1669 г. Матвеев снова в Малороссии, куда послан вместе с Г.Г. Ромодановским в виду наступивших там смут; результатом были постановления Глуховской рады, которыми надолго определилось положение Малороссии и в выработке которых Матвеев, несомненно, играл главную роль. Вскоре по возвращении Матвеева назначается начальником Малороссийского приказа вместо Ордина-Нащокина и с этого времени проявляет уже собственную инициативу в сложных и запутанных вопросах, связанных с малороссийскими отношениями. В 1671 г. Матвеев сменил Ордина-Нащокина и в заведовании Посольским приказом, после чего вся внешняя политика России переходит в его руки. Положение Матвеева становится особенно прочным с тех пор, как царь Алексей женился на его племяннице и воспитаннице, Н.К. Нарышкиной. В последние годы царствования Алексея Михайловича Матвеев - самый влиятельный из приближенных царя. За время управления Малороссийским и Посольским приказами он “учинил, по его собственному выражению, прибыли великие” государевой казне: построил аптеку и кружечный двор, и из доходов от них “сделал дворы каменны - Посольский, греческий, лавки”, и, сверх того, ежегодно доставлял в Тайный и другие приказы по 60 тысяч рублей. Важным делом его была новая организация продовольствия московских войск, расположенных на Украине: вместо хлебных запасов туда стали посылать из Москвы деньги, что было много экономнее и удобнее. Матвеев же расширил операции Московского монетного двора. В 1672 г. Матвеев заключил новый договор с армянской компанией по торговле персидским шелком, предоставлявший по сравнению с договором 1667 г. значительные выгоды казне и русским купцам. При нем также был отправлен в Китай Н. Спафарий с поручением составить подробное описание пути от Тобольска до китайской границы. Матвеев, несомненно, оказывал влияние и на другие стороны управления, хотя и не поддающееся точному определению. - Вскоре после смерти Алексея Михайловича Матвеев, по проискам своих врагов - Милославских , подвергся опале: под предлогом обиды, будто бы причиненной им одному иноземному послу, Матвеев был устранен от заведования Посольским приказом и послан воеводой в Верхотурье. Вслед затем он был обвинен в чернокнижии и, лишенный без суда боярства и имений, с дороги, из Казани, был отправлен в ссылку, в Пустозерск. В Пустозерске Матвеев пробыл около 4 лет в очень тяжелых условиях, писал отсюда царю Федору Алексеевичу оправдательные челобитные, просил также содействия у патриарха и у влиятельных вельмож; но добился только незначительного облегчения своей участи: был переведен в Мезень. Только в 1681 г., по просьбе второй жены Федора Алексеевича, М.М. Апраксиной, приходившейся Матвееву крестницей, его перевели в г. Лух, причем тогда же объявлена была его невиновность, и ему были возвращены оставшиеся за раздачей прежние “пожитки” и даже пожалована новая обширная вотчина - село Верхний Ландех (Суздальского уезда). С избранием на царство Петра , когда партия Нарышкиных восторжествовала, Матвеев немедленно был вызван в Москву, где ему предстояло стать главной опорой нового правительства. Он приехал в Москву 11 мая 1682 г., а 15-го произошел стрелецкий бунт, и Матвеев сделался одной из первых его жертв: он был изрублен стрельцами на глазах царской семьи. - Матвеев был одним из выдающихся и образованных людей своего времени. Он умел ценить преимущества западной культуры и охотно поддерживал сношения с иноземцами. Об этом свидетельствовала уже обстановка его дома: заграничные зеркала, картины, часы затейливой конструкции, расписные потолки. Познакомившись с театральным искусством Немецкой Слободы, Матвеев из своих дворовых людей составил труппу актеров, поручив обучить их немцу, и потом тешил царя театральными представлениями, когда тот приезжал к нему в гости. В доме Матвеева женщины стали свободно появляться в мужском обществе, и благодаря этому царь Алексей мог познакомиться с Н.К. Нарышкиной. Матвеев был не чужд литературной деятельности: он составил, между прочим, “Историю русских государей, славных в ратных победах, в лицах” и “Историю избрания и венчания на царство Михаила Федоровича” (не дошли до нас). Сдержанный по характеру, Матвеев очень осторожно пользовался дружбой Алексея Михайловича, умел не задевать самолюбия других. Сдержанность и осторожность характеризуют его и как государственного деятеля. В своей дипломатической деятельности он неуклонно держался определенной системы. Перед русской дипломатией стали два, трудно примиримые, вопроса - об отношении к Швеции и к Польше. После того, как попытка разрешить оба вопроса одновременно войнами 1654 - 55 годов окончилась неудачей, - приходилось выбирать или приобретение Балтийского берега путем новой войны со шведами, но с пожертвованием русскими интересами в Малороссии в пользу Польши, или наоборот - отстаивание всех прав в Малороссии, но с отказом от видов на Балтийское море. Матвеев решительно выбрал вторую программу и на этом столкнулся с Ординым-Нащокиным, настаивавшим на первой. Со времени заключения Андрусовского перемирия, поставившего для России практически невыполнимое условие - уступку Киева полякам, начинается между обоими дипломатами борьба, не принимавшая, правда, резких форм, но постоянная и упорная, закончившаяся полной победой Матвеева. В противоположность Ордину-Нащокину, руководившемуся в малороссийском вопросе исключительно соображениями выгоды, Матвеев видел в присоединении Малороссии к Москве народное историческое дело, “прицепление, как он выражался, ветви к приличному корени”, и в этом нашел полное сочувствие себя со стороны царя Алексея. Отсюда - его мягкость и терпеливость в сношениях с представителями Малороссии, стремление опереться там на народные массы, - свойства, снискавшие ему широкую популярность на Украине, где его прямо называли “добродеем и батькой”, “милости государской ко всей Украине неотступным просителем”. Отсюда же его склонность идти навстречу Швеции, которая в это время стремится к прочному миру с Москвой и в которой Матвеев рассчитывал найти поддержку в борьбе с Польшей. Из ссылки Матвеев писал в одной своей челобитной Федору Алексеевичу, разумея свою политику в Малороссии: “на тех всех бояр и воевод, которые ныне при вашей государской милости предстоят, шлюс, как я, холоп твой, с ними был у ваших государевых дел, и нигде на меня, холопа твоего, челобитства, явок и изветов ни в каком деле не бывало”, - и, по-видимому, он имел право говорить так, раз даже враги его могли выдвинуть против него только вздорное обвинение в чернокнижии. - См. “История о невинном заточении боярина Матвеева”; Сахаров “Записки русских людей”; Эйнгорн “Очерки по истории Малороссии”; Матвеев “А.С. Матвеев” (”Русская Мысль”, 1901, ¦ 8 и 9); Форстен “Сношения Швеции и России во второй половине XVII в.” (”Журнал Министерства Народного Просвещения”, 1898); Щепотьев “Ближний боярин А.С. Матвеев”; “Донесение о посольстве Лизеки” (”Журнал Министерства Народного Просвещения”, 1837, ¦ 11).