Шилов (Александр Иванович) - ревностный помощник Селиванова (см.) в деле распространения скопчества, крестьянин Тульской губернии. По свидетельству скопцов, Шилов был женат и имел детей. Но ему не нравилась семейная жизнь, как греховная и противная Богу. Оставив семью и хозяйство, он отправился отыскивать “истинную веру”. По словам Селиванова, он “произошел все веры, и был перекрещенец, и во всех верах был учителем”, но ни одна из этих вер не удовлетворяла его. Везде, куда бы он ни приходил и где он ни жил, он постоянно высказывал всем и каждому свое разочарование: “не истинна наша вера и постоять не за что. О, если бы нашел самую истинную веру Христову, то бы не пощадил своей плоти, рад бы головушку за оное сложить, и отдал бы плоть свою на мелкие части раздробить”. В тщетных и мучительных поисках истинной веры, Шилов попал, наконец, в “корабль” Акулины Ивановны. Здесь он скоро нашел удовлетворение своей религиозной потребности, хотя и не прямо из корабля Акулины Ивановны. Живший на корабле Акулины Ивановны Селиванов давно искал соответствующего своим планам и намерениям человека. Таким человеком оказался Шилов. О призвании Селивановым Шилова, при котором принимала участие и Акулина Ивановна, сообщают нам селивановские “Страды” (см. “Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских”, 1864, ¦ 4, стр. 77 и следующие). Там же говорится, что Селиванов благословил Шилова крестом и дал ему “крест, свечу и меч”, как символы призвания его. Чтобы санкционировать избрание Шилова в своего помощника, Селиванов отправил его к своей матушке Акулине Ивановне, которая приняла его ласково. “Искупитель” Селиванов и “искатель истины” Шилов сошлись в воззрениях по вопросу о происхождении греха, и оба они были согласны и в вопросе о средствах борьбы с этим грехом. Им оставалось только соединить воедино свои силы, чтобы начать с развращенными хлыстами решительную и отчаянную борьбу. На успех этой борьбы можно было рассчитывать, так как силы и способности того и другого удачно пополняли друг друга. Если Селиванов был хитер и изворотлив и в то же время отличался мягкостью характера и видимой скромностью, то Шилов, обладая не меньшей способностью изворачиваться в самых запутанных делах и морочить людей разными диковинками, вместо скромности и мягкости, обладал твердостью, решительностью и суровостью характера. Шилов всегда умел найти средства выпутаться из затруднительных обстоятельств. Шилов был также один из отважнейших и искуснейших скопческих “мастеров”. Насколько высоко ценил Шилова Селиванов, видно из тех нежных наименований и речей, которыми он так щедро осыпал его в своих “Страдах”. Шилов имел решающее значение для всей деятельности “искупителя” и без него, может быть, не было бы в истории скопчества и “золотого времени”. Поэтому, скопцы усвояют Шилову название “предтечи” своего искупителя. Сосланный за распространение скопчества в Ригу, Шилов нашел здесь девять сосновских скопцов, которых он сам оскопил и которые были отправлены на фортификационные работы в ту же Ригу. Отчасти при помощи своих единомышленников, но более всего сам лично, Шилов, работая в кузнице вместе с солдатами и познакомившись с ними, стал уговаривать их к оскоплению. Пропаганда его имела успех: в 1789 г. было оскоплено уже 12 человек. Сам Шилов играл роль “главного пророка и батюшки” всех рижских скопцов и обыкновенно первенствовал во время радений. Последние происходили в Риге же, в доме мещанина Дегтерева, большей частью по праздникам. Во время радений Шилов читал скопцам “житие и страдание первого учителя скопцов, называемого искупителем”. Не ограничиваясь Ригой, Шилов простирал свое вредное влияние и на более отдаленные местности, между прочим на мызу Царскую Славянку, под Павловском (через своего племянника Ивана Шилова). Однако деятельность Шилова скоро (в 1789 г.) сделалась известной. Его подвергли наказанию палками и заключили в Дюнамюндскую крепость с утверждением над ним строгого надзора. Последнее, впрочем, мало исполнялось, так что Шилов, хотя и не оскоплял теперь солдат, но переписку со своим племянником вел беспрепятственно. После строгого предписания императрицы Екатерины II в 1792 г. об усилении надзора за Шиловым, положение последнего немного изменилось. Он по временам беседовал с рижскими скопцами и, между прочим, утверждал, что Петр III жив и скоро должен явиться в Петербург. Слух об этом достиг до императора Павла I , который предписал представить немедленно в Петербург двух главных учителей скопческой секты (Шилова и, по мнению Реутского, Софона Попова), находившихся в Дюнамюндской крепости. Когда они были представлены императору (в начале декабря 1796 г.), последний “довольно долго, но тихо говорил с ними в кабинете”. Содержание разговора осталось тайной. Едва только тревога, произведенная Шиловым, несколько успокоилась, появляется новое лицо, которое сообщает императору Павлу I “верные и положительные сведения”, что Петр III жив и находится в Сибири. Это был Масонов или Колесников . Император, видя, что слух утверждается более и более, приказал Шилова и Масонова посадить в Шлиссельбургскую крепость, что и было исполнено, вероятно, 20 января 1797 г. Шилов умер с 5 на 6 января 1799 г., как говорят скопцы, по официальным же свидетельствам, с 5 на 6 января 1800 г. Смерть и погребение Шилова скопцы обставляют разными невероятными рассказами. Похоронили Шилова сначала при подошве Преображенской горы, близ берега Невы, но потом в 1802 г. тело Шилова перенесено было на верх Преображенской горы, где над могилой его выстроена была большая часовня будто бы на средства коменданта крепости. Так как могила Шилова скоро стала привлекать к себе многих поклонников, а выстроенная над нею часовня сделалась местом совершения операции оскопления, то, по решению “старых скопцов”, более благоразумнейших, часовня была сломана и на месте ее сначала возведены каменный свод стараниями петербургских купцов Борисова и Шеметова, а в 1829 г. воздвигнут был каменный памятник с надписью. Памятник этот скоро сделался как бы священным сосудом, в котором скопцы освящали хлеб, употребляемый ими для причащения. С этой целью на памятнике выдолблены были два отверстия, куда и опускали скопцы кусочки хлеба. В существовании этих двух отверстий имел случай убедиться и Пеликан. Скопцы весьма заботливо охраняют могилу Шилова и говорят о нем не иначе, как с подобающим праведнику благоговением. Скопческая агиология причислила Шилова к лику святых, и скопцы всегда поминают его имя во время своих радений. Они же присваивают ему имена князя Дашкова, сопутствовавшего будто бы императору Петру III, графа Чернышева и, наконец, какого-то инженерного полковника. См. К. Кутепов “Секты хлыстов и скопцов” (Ставрополь, 1900; здесь указана литература предмета).